Как я стал гагариным
Перед полётом всегда крутили «Белое солнце пустыни». Новеньких подъёбывали: какую икру ел Верещагин? А сколько пуговиц на гимнастёрке Сухова?..
Королёв задумчиво посмотрел на паренька.
— Звать-то как?
— Юра.
— Хуюра! Гагариным будешь. В космос полетишь, «поехали» скажешь. Ну, пиздуй, Юра…
Утро космонавтов было омрачено мерным битом, ревущим фузом и слэповым басом — ВИА «На орбите» разучивал новую песню С.Савицкой «Стыковка»…
«Маманя, мы с Юрой Романенко решили пожениться. Свадьбу сыграем на Земле, ждите в мае-июне. Пусть батя солит тогда груздей и рыжиков. Ковалёнок.»
Кенийский космонавт Мбонгва ткнул копьём во вторую ступень и издал гортанный звук. Но, кажется, Дух Ракеты был настроен сегодня миролюбиво…
В валенках, фуфайке и ушанке Жан-Лу Кретьен выглядел экзотично.
— Не в Париже, мадам! — гоготнул Рукавишников, плеснув спирт по жестяным кружкам.
Елисеев, кряхтя, залез под днище, деловито осмотрел салон и пнул резину.
— Сколько, ребят?
— Две сотни.
— Да Вы не охуели? Новая центрифуга меньше стоит!
Космонавты сидели голодные и злые. Временами Гречко ловил их косые взгляды, и тогда неприятный холодок поселялся в области седьмого позвонка.
Американец, воровато оглядываясь, сунул под компас ржавый топор и немедленно скрылся в «Аполлоне». Леонов сделал вид, будто ничего не замечает.
Терешкова оторвалась от иллюминатора и задумчиво протянула:
— А-ме-ри-ка… Кидайте его, ребята, хватит уже издеваться. Прощай, Джон Смит! Гоод флигхт!!!
За столом молчали. Королев нехорошо ухмыльнулся:
— И это космонавты? Цвет общества? В последний раз спрашиваю: кто съел сливу?
Леонов раскраснелся:
— Опять Юра? Я тоже Гагариным хочу!
Королев скрипнул зубами:
— Джанибеков! Ёбни по тупой лысой башке, чтоб не пиздел! Космонавт хуев…
Снаружи доносился стук забиваемых гвоздей. Юра просунул руку под шлем и осторожно потрогал синяк. В иллюминаторе мелькало ехидное лицо Джанибекова.
Обугленная голова сыскалась к обеду: Джанибеков зачем-то полез в будку к Белке и выскочил с истошным воем. Находку с предосторожностями откатили к общей куче.
Языки пламени утихли, из люка выскользнул космонавт и, неловко подпрыгивая, помчался к ЦУПу.
— Карты забыли, — ахнул Королев. — Где колода, Джанибеков?
Николаев уворачивался от пинков:
— Палыч, не бей! Не надо, Палыч! Ой, попутал, лукавый… Да женюсь я, женюсь на ней!
Терешкова улыбнулась: дело шло к свадьбе.
Королев осторожно высунул голову в щетинящееся осколками отверстие иллюминатора и горестно завопил:
— Зарезали! Без ножа зарезали! Где эти ёбаные футболисты?
Казах бросил что-то отрывистое, обидное и полез на верблюда. Королев крикнул вдогонку «Трус!», обернулся к Хрущеву:
— Хрен с ним. Собачками обойдемся.
-…А почему наш городок называется Звездным?
— Ну, — неуверенно предположил Джургаддамедийнын Гуррагча, — звезда падал, вот и назвали…
— Космонавт! — неожиданным для себя басом воскликнул Ремек. — Да, космонавт! Это… Это звучит гордо! Вот что такое космонавт!..
Конопли уродилось так много, что старт пришлось отложить до конца марта, а потом и до середины апреля…
Казах хитро прищурил глаз:
— Моя знай, ваша йок Луна летать! Мало-мало денги давай, моя секрет шайтан-арба знать, твой джигит Луна — у-у-у! Сильно летать!
Королев, воровато оглянувшись, полез в карман:
— Хуй с ней, говори свой секрет. Спиздишь — в степи зарою, падла узкоглазая!
Бухгалтерша полистала ведомость:
— А этот… Гагарин чего за деньгами не приходит? Я ему премию выписала, 12 руб. 04 коп. 120-40 по-старому. И за май пайковые…
Бухгалтерша ткнула палец:
— Или вот еще — Коваленок! С ним что? Шестой месяц взносов не плотит, за жалованьем не является… На какой орбите? Мне квартал закрывать надо, а он на орбите!
Из репродуктора донеслось отчаянное: «Ле Хаим!»
— Чего, чего? — не поверил своим ушам Хрущев.
— Ну, — неуверенно сказал Королев, — типа, поехали…
Из уст Королева прозвучал самый страшный приговор:
— Понаберут по объявлению!
— Что я ему сделал? — голос Гуррагчи срывался. — Сидел, читал «Огонек», а он на Колхозной заходит и давай язык показывать! И дружки его дразнились… Обезьяна, говорят!
— Да уж, — покачал головой Леонов, — в жестокое время живем!
Леонов хлопнул кружкой по столу, вытер пену с усов и испытывающе посмотрел на сирийца:
— Ну, чего, слетал, что ли? Кос-мо-навт!..
В баре загоготали.
В углу храпел Леонов. Он так устал в открытом космосе, что заснул, не снимая скафандра. Терешкова безуспешно пыталась стянуть с него Космические Сапоги.
Демонстрация вышла веселая: Леонов играл на гармошке, Рукавишников кричал «Ура», а Гречко махал им рукой из иллюминатора.
— Терешкова! Космонавт Терешкова! — жалобно пискнуло в наушниках.
— А? — отозвалась Терешкова.
— Хуй на! Проверка связи! — загоготал Королев.
Скафандр вьетнамцу достался на вырост: чтобы выглянуть наружу, приходилось вставать на цыпочки. Тем не менее, Фам Туан был счастлив.
— Нельзя тебе, Мишка, с нами, — доверительно шепнул Королев. — У тебя на скафандре одна помочь! Беги к мамке, пусть вторую пришьет, тогда приходи!
Николаев вернулся из соседнего отсека поздно и, сопя, заплыл в спальник. Вздохнув, Терешкова положила разогретые тюбики обратно в холодильник.
Первый лётник Руси — Ярополк Хитромудрый. В 1054 году по возгласу «Ои ты, гой еси!» 16 стрельцов подкинули князя кверху на 500 сажней до р.Елды.
На Луне американцы вступили в контакт с гуманоидом. Тот икнул, поскрёб затылок, зевнул:
— Сынки, подлечить вас? Не пьёте… Ну тогда хоть табачком угоститесь!
Рюмин прильнул к стеклу: огоньки Вологды, банька, охота…
— Хуй на рыло! — гоготнул Гречко. — Пока ты дрых, орбиту переложили! Хайфа под нами, Абрамчик!
Вонючий перегар. Оглушительный храп. Парящие по орбитальному комплексу пустые тюбики из-под водки и огурцов. День рождения Циолковского…
Голос Главного дрожал.
— Теряете высоту! Тумблер #22 — до упора вверх!
Бледный Архипов кинул руку.
— А теперь, бля, соси у Климука и Титова!!
Феоктистов развернул телеграмму из ЦУПа:
— Ультиматум… Чего-чего?
— Это международное слово такое. Бить будут, — мрачно шмыгнул носом Савиных.
Брови Брежнева полезли вверх:
— Громыко, это как? «Герои космоса Попов, Кизим и Волк» Это какой волк — из «Ну, погоди!»? Во даёт! Даже зайца бросил!
«Ну какой я, в пизду, космонавт? Жутко боюсь высоты, не переношу невесомость», — тоскливо думал Гагарин, улыбаясь десяткам кино-теле-фотообъективов…
— Я вижу Землю! — кричал Юрий. — Она действительно плоская, как блин! Ух, ты — три кита шевелят плавниками, а большая черепаха машет мне лапами!
За 11 минут до старта медики заволновались — скачет давление и пульс. Королёв улыбнулся: на Нинку-повариху дрочит. Пусть. Скоро будет не до этого.
— Э, э, Леонов, ты всё-то не ешь, сегодня Стыковка! — икнул Береговой.
— Не ссы, на всех хватит! — промямлил тот, нанизывая на антенну замоченные в шлеме тюбики с мясом.
— Вот они! — кричал командир вертолёта. — Нашлись космонавты с МКС! Машут шампурами и стаканами! Орут второй куплет «Под крылом самолёта!»
Королёв был хмур:
— Юра, облететь Землю — не все. Главное… Не гадить там. Не может советский человек вернуться из космоса с говном в скафандре!
— Чем мне запомнился космос? — Губарев улыбнулся, вспомнив пьянки с Романенко и ляжки Савицкой. Посерьёзнев, ответил: — Стыковкой модуля…
Береговой таскал Титова по модулю за уши и зловеще приговаривал: «Расти балшой… Не будь лапшой… Понял, сука?» Титов пускал пузыри и икал.
Человечки несмело постучались в иллюминатор. На дисплее замигали буквы: «Собачку… Говорящую… Посмотреть…»
— Ты вот что, брателло, — задумчиво сказал Леонов Королеву, щупая покрытую синяками и шишками голову, — ты больше тюбиков с горохом не клади. Ну его…
— Чё т не понял, мужики, — нахмурился Королев, — куда ракета делась?
Гречко икнул:
— Владимирыч, тока давай так: я скажу, а ты не ругайся…
Лукьян сощурился:
— Да что ты мне про эти витки талдычишь! Луна ему далеко… Космонавт космонавту рознь! У хорошего космонавта и ракета прямо летит, а у плохого — то витками, то по орбите!
— Каша с гречкой! — гордо крикнул Леонов и подвинул тарелку Николаеву. В глубине коричневого кома предательски блеснул ноготь…
Тетка катила тележку и монотонно выкрикивала:
— Скафандры в стирочку сдаем… Мелочь в карманах не оставляем. Пуговицы срезаем. Скафандрики сдаем…
Лемешев затянул: «И на Марсе будут яблони…» Королев шепнул жене:
— Господи, кто б знал, как меня заебал этот космос… Говорил же отец — иди в портные!..